Михаил Абрам — художник работающий с подсознанием. Он анимирует рай и ад на своих холстах, хотя фигуратив неподвижен для глубинных слоев психики. Агенты его живописной иллюзии — рефлексы и тени, пойманные ловушкой восприятия, снятые «сканером» внутренней ауры художника, его интеллектуальным кристаллом.

Если любовь, то физиология. Если раздумье, то пост-сюрреалистическое средневековое время. Жесты героев его картин уверены в своей реальности, как субтильные боги архаики. (Средневековое время)

Мы смотрим сквозь слои фосфоресцирующих пигментов красок, создавая свой взгляд на одну из сторон призмы его творчества, и признаемся самим себе «О! Да! Он видит! Видит!».

Банально сравнивать его творчество с творчеством тех или иных маэстро кисти, но мы заметим — да, наивное, с оттенком психоделического делириума, оригинального и парадоксального космоса мизансцен. Видимо, наш герой много пережил, порой на грани фола, и отсюда сакральный цинизм откровенности.

Что он нам говорит своими работами? «Я видел бездну секунды! Я следил за цветными тенями зодиака! Я познал чертоги разврата и святости! Я живу в напряженной репетиции жеста! Я знаю внутреннее дыхание мгновения! Если вы со мной откровенны, я с вами божественен! Если вы не видите моей души, вы спите!».

(Чертог разврата)

Его музыканты вибрируют радугой нот. Его пейзажи живут солнцем и луной. Его улицы полны тайн. Его тайны актуальны, как черные молнии.

Андрогиния холстов алхимична. Сквозь завуалированную философию астрального шапито мы видим ребенка и юношу, бережно оберегающих романтику снов,

оберегающих от того взрослого, что почти забыл игры детства. И оттого мы задаем себе вопрос: «почему этот явный натурализм не отталкивает, а притягивает наше внимание?”

И мгновенно отвечаем сами себе: одухотворенная фата моргана его грез проецирует вечную парадигму мечты в настоящее по ту сторону магического, волшебного желания быть себе собственным светом в великолепии космической ночи, когда спят светила и видят сны его глазами.

В его заповедных холстах, в зарослях проросших сквозь почву экспрессии притаился ласковый зверь эмоционализма, он флюидирует сознание наблюдателя и набрасывает тень эмоций на интеллектуальный мозг истеблишмента.

И тогда внутренний огонь реципиента от малой искры неожиданно вспыхивает. «Нет, это не я!» — кричит разум. “Ты,ты”, — отвечает сердце и пускает стрелу в аналитический мозг восприятия.

Жемчужная субстанция фантазии начинает генерировать ток эмоции, обманывая  математическую логику зрителя подобно кибердуше искусственного разума, которому необходимо сгенерировать его сетевые нейроны и синапсы, и изгнавшего часть населения земли в биткоин шахты в жажде новой параноидальной киберлихорадке.

(В жажде экзотической параноидальной технонаживе)

И локаторы зрителей бешено вращаются и брызжут кислотной смазкой, испуская  импульсы как эмо-бойз и эмо-герлз, как в «дрожке» Братьев Стругацких из романа «Хищные вещи века». (Подобно эмо бойз и эмо герлз)

Архитектоника кисти Абрама обманчива: она то небрежна, то орудует с восприятием как скальпель, создавая из хаоса ткань радужной жизни.

Эфемерный тон раскрывает обманчивый мир современности, в котором ад повседневности (со страхом чипирования и тайных лазерных меток биометрии) замораживает орган осознанности реальности «voladaros» Кастонеды и его гуру Дона Хуана.

Нет, этого в картинах Абрама нет! Но эмоции героев показывают ,что они знают, и аура страха парадоксально срывает покровы в дионисийском разгуле Karus Navalys, сакральное безумие которого простодушные называют карнавалом,  где позволено многое ,как в праздниках нового года,когда хаос (увы, не надолго) поселяется в городах и весях артефакта под странным названием «планета Земля”.

Бродя по тайному лабиринту с малоговорящим названием «цивилизация”, мы неожиданно натыкаемся на Минотавра его картин, взаимодействия с парадигмой «управляемого безумия”. Но странно то, что страха нет — есть чувство, что ты стоишь на пике эмоций, откуда открывается перспектива на «миллион долларов”,  и видно темный космос собственного микрокосма.